Церковь тоже воевала и была смертельно ранена

Время неумолимо бежит, в особенности в старости. Когда был в молодости, в детстве, юности, время замедлялось, всё было впереди. Из того, что видел и слышал, не всё запоминалось, и только теперь сожалеешь о потерянном. Расскажу о прошлом.
До войны наша семья проживала в Гатчине, город назывался Красногвардейск, а в свидетельстве о рождении написано «город Троцк», по адресу ул. Солодухина, дом №41. Раньше, до революции, улица называлась Малая Гатчинская, продолжение улицы Соборной за Татьянинским переездом. В последующем и весь микрорайон стали называть Малой Гатчиной, а улицу переименовали в Солодухина. Солодухин – командующий 7-й Армии, оборонявшей Гатчину от Юденича. 7-я Армия сначала воевала на Северо-Западном, а затем на Северном фронте.
В микрорайон входят улицы Солодухина, Железнодорожная, Вокзальная, Песочная, Лермонтова, Ленинградская, Станционная; переулки Антонова, Безымянный и Бельгийский. Железнодорожная только одна шла вдоль железной дороги от Солодухиной в сторону Ленинграда и было на ней 6 домов. Вокзальная и Станционная от ж/д на целый километр удалены, но в этом районе много проживало железнодорожников. Это были поляки Стефанович, Осипов, Казанович, Миронович, Карпович, Япущ, Яхимович. Железнодорожные династии. Только улица Песочная соответствовала своему названию, находилась в песчаном овраге.
Солодухина упиралась в кладбищенские ворота. Солодухинское кладбище до революции называлось «малогатчинским» или «новым». Старое кладбище закрытое, находилось в квадрате ул. Радищева, Карла Маркса, Урицкого. На этом месте дома слепых. Солодухинское кладбище открыто в начале XIX века. В 50-е годы того века была построена деревянная часовня «Всех святых», постепенно она обветшала. Прихожане собрали пожертвования, денег 25 тысяч рублей. Дворцовый архитектор Дмитриев составил проект. В 1888 году освятили закладку церкви и за год она была построена на месте часовни. Место выбрано недалеко от главных ворот. Перед ней площадка, а вокруг церкви дорожка для крестного хода. Обратите внимание, все православные храмы построены на холмах или возвышениях на 1-2 метра, чтобы их было видно издалека. С северо-востока от алтаря — участок, где хоронили священников.
Большинство населения называло её «Красная церковь» за ярко-красный цвет. Стены сложены из местного кирпича. Кирпич изготавливался на кирпичном заводе Н.А. Шилова. Завод находился в районе Антропшина. На каждом кирпиче оттиснута заводская марка «Н.А.Ш.». Церковь очень красивая, низ стен от фундамента и углы здания, наличник окон и карнизы отделаны светло-желтым пудостским камнем, на солнечном свете она как бы светится. В притворе лестница ведет в подвал, на чердак и крышу, колокольню. Колокольня трёхъярусная. Звонница имела 4 оконных, проёма, в ней 7 колоколов. Колокольня оканчивалась высоким шпилем, на верху луковка с крестом.
На кладбище справа от главных ворот кладбищенский дом №43. Дом состоял из трёх флигелей, двух жилых, конторы, ритуального магазина, мастерской и хозпостроек. До революции хозяином кладбища был Афанасьев Никифор Афанасьевич, богатый человек, живший в нашем доме. При советской власти кладбище национализировали. В кладбищенском доме проживали зав.кладбища Леонтьев Егор с женой, взрослая дочь Валентина и сын, мой ровесник, Миша. В соседней квартире — семья Комлевых – мать с бабкой, сын Толя, тоже мой ровесник, и младшая дочь Соня. Бабка убиралась в церкви и ее протапливала. Миша и Толя прислуживали в церкви во время службы, одевали маленькие ризы, разжигали кадило и помогали священнику, снимали свечи полусгоревшие с паникадила, собирали пожертвования денег, ходили с кружкой и подносом. Это были мои друзья в раннем детстве и одноклассники. Во втором флигеле проживала семья священника Богоявлинского, сын Евгений старше меня, дочь Мила 1923г.р. Женя, участник ВОВ, работал на «Буревестнике», а Мила в 50-е годы летом проживала у Карпович Нины на Ленинградской улице. Мой папа дружил со священником, играл в шахматы. Брали 4 бутылки пива и часами играли в шахматы, а я играл с его детьми.
В 1937 году власть церковь закрыла и больше её не открывали и ничем не занимали. В связи с антирелигиозной борьбой и нехваткой в стране меди (а медь требовалась для электрификации) с церкви тросами сняли колокола. Помню, пригнали солдат, те тросами стянули малые колокола, а чтобы снять большой колокол, сделали деревянный помост с уклоном наружу и пожарной автомашиной ЗИС сдернули большой колокол.
Мой папа водил пчёл, а я ему помогал. Однажды я обнаружил, что в церкви живут пчёлы. Для того, чтобы не было сырости, в церкви кирпичные стены были двойные. Под крышей имеются отдушины, закрытые решётками. Я заметил, что из отдушины без решётки левее алтаря постоянно летают пчёлы. Я сказал отцу об этом. Мы связали две лестницы, залезли наверх. Рукой в отдушине отломили кусок старых сухих восковых сот, но пчёл не было. Пытались выгнать пчёл палкой, полили воды, посветили фонариком, бросили камень, слышно было, как он упал до фундамента. Пчёлы поселились в камере далеко, их не достать. Папа взял ключи от церкви у заведующего кладбища. Мы поднялись по лестнице на колокольне, вышли на крышу, принесли и установили на крыше над алтарем пчелиный улей без пчёл. В улье стояли рамки с вощиной и восковыми сотами. Восковые соты издают запах воска, пролетающие мимо церковные пчёлы-разведчики обнаружили пустой улей. Пчёлы роятся в июне-июле. Я играл с друзьями и на кладбище всегда посматривал на наш улей. Если у улья летают 2-3 пчелы – это разведчики, а если нормальный лёт – значит, поселился рой. Вечером мы брали роёвню, поднимались на крышу церкви, пересаживали рой пчёл из улья в роёвню, а на другой день из роёвни в своём саду в свой улей. Таким образом церковные пчёлы ежегодно давали нам прибавку пчёл по улью. Одно лето мы сняли два роя пчёл. Молодой рой давал мёд на следующий год.
Началась война. В июне 1941 года на поляне, где в настоящее время мемориальное воинское захоронение, добровольцы пожарные построили два окопа-щели. На середине участка женская бригада ленинградского строй треста начала возводить железобетонный ДОТ. Числа 10 июля в Гатчину прибыла воинская часть. У нашей семьи была 3-комнатная квартира. В двух комнатах разместились солдаты, на колокольне церкви установили наблюдательный пункт. 14 июля 1941 года меня призвали в красную армию. Папа в саду выкопал щель, мебель из квартиры сложил в кирпичную прачечную, закопал в саду в ящиках 3 хрустальных вазы, палехскую шкатулку и мраморные статуэтки и книги Брокгауза и Ефрона. Гатчину ежедневно бомбили. В Малой Гатчине многие 2-этажные дома сгорели. С 25 июля по 13 сентября шли ожесточенные бои. В нашем доме разместился ППГ (передовой полевой госпиталь). Папа оставался в Гатчине. Никто из моих родителей уже не работал, и всё надеялись, что Гатчину не сдадут. И только когда бои уже шли в д. Замостье и окраинах города, папа и мама ушли пешком из Гатчины в Ленинград. Ничего из зимней одежды не взяли, бежали в чём были одеты, по-летнему. Наш дом и дом пожарной дружины сгорели от немецких зажигалок.
В январе 1944 года я участвовал в освобождении Гатчины от немецко-фашистских войск. В Гатчину мы вошли со стороны Татьянино. Я знал, что наш дом сгорел, не пошел смотреть на пепелище. Я демобилизовался в октябре 1947 года и вернулся в Гатчину. День Победы отмечали только по-домашнему. Первый тост был «За Сталина, за Победу!» Демонстраций и парадов не проводили. 9 мая 1948 года я пришел на кладбище, где встретил довоенных друзей, соседей. Пришли Корнев В., Ягкевич В.И., Разумов К., Валнухин В. Собрались мы на крыльце красной церкви. Страшный вид представляла церковь, от колокольни осталась половина, а когда-то высокого шпиля не было. Стены побитые, окна без стёкол, внутри церковь пустая.
Местные жители рассказывали, что в подвале под алтарем в 1941 году размещался КП (командный пункт) Юго-Восточного сектора обороны Гатчины, и вход в него был через подвальное окно с северной стороны, а на колокольне находился наблюдательный пункт. Колокольня находилась выше крон деревьев. С неё просматривались деревни Большое и Малое Замостье, Коркузи, Пустошка, Ковшово, Большие и Малые Колпаны, Вопша, Пижма, Парицы, в которых шли бои. Конечно, немецкое командование понимало стратегическое значение красной церкви, что на ней находится наше КП. Поэтому немцы артиллерийским огнём разрушили колокольню. Я с друзьями помянул наше прошлое на ступеньках церкви.
Наши встречи проходили с 1948 по 1951 годы, затем исчез Разумов Костя. Но демобилизовался и приехал в Гатчину бывший начальник СДПД Коруков Михаил Васильевич. Коруков М.В. построился на улице Станционной и проживал с семьёй. Я с Виктором Квяткович бывал у него несколько раз.
Приходя на кладбище заметил, что со стен красной церкви исчезает наружная обкладка жёлтых плит пудостского камня. В районе Станционной улицы и Загвоздки строились частные дома. Камень выламывали на фундаменты строители домов. Было жалко смотреть на разрушение красивой церкви. В связи с 70-летием Победы в 2013 году я написал письмо в Павловский собор священнику о. Фееру. Я знал, что красную церковь «Всех Святых» начали реставрировать, и уже идут службы. Письмо называлось: «Церковь тоже воевала и была смертельно ранена». Предлагал установить на церкви мемориальную доску с таким текстом, что в августе-сентябре 1941 года в церкви был командный пункт Юго-Восточного сектора обороны на колокольне КП, и немецким огнем колокольня была разрушена. В письме указал телефон и свой адрес, но ответа не получил. В 2013 году шла кадровая перестройка Гатчинской епархии. Им было не до моего письма.
В 2014 году я узнал, что имеется духовный историк при Покровском соборе о. Карпов. Я написал о. Карпову письмо в Покровский собор такого же содержания, и также не получил ответа. Оказалось, Карпов болел.
В 2015 году на День Победы меня, ветерана ВОВ, посетил представитель губернатора Ленинградской области М.В. Лебединский. Я ему рассказал о безрезультативных моих письмах. Лебединский взял от меня письмо передать о. Митрофану, с которым он должен встретиться.
Для прихожан и посетителей кладбища было бы интересно знать, что церковь была разрушена немцами, она тоже воевала. Есть люди, распускающие слухи, что церковь была разрушена большевиками, но это неправда. Церковь воевала и защищала свою Родину и советскую власть. Это нужно знать верующим и атеистам. В память о правде истории и Отечественной войне. Такую доску необходимо установить перед входом в церковь, а в притворе повесить фотографию разрушенной колокольни.

Историческая справка
В 1851 году, при открытии Нового кладбища в Гатчине, на его территории была заложена небольшая деревянная часовня, освященная во имя Всех Святых. К 1880-м годам часовня пришла в ветхое состояние. На ее месте в 1888—1889 годах была построена церковь Всех Святых. Проект церкви был разработан Николаем Всеволодовичем Дмитриевым, архитектором Гатчинского дворцового управления.
Богослужения в церкви совершались до ареста её настоятеля протоиерея Александра Калачёва 28 февраля 1938 года (расстрелян 12 марта), затем она была закрыта. Во время Великой Отечественной войны 1941—1945 годов церковь получила повреждения, за последующие десятилетия доведена до руинированного состояния.
В январе 2014 года по благословению Преосвященнейшего Митрофана, епископа Гатчинского и Лужского удовлетворено прошение о создании Прихода храма Всех Святых для дальнейшего восстановления храма и развития приходской жизни. 26 января в храме-часовне Иоанна Крестителя, который является приписным к храму Всех Святык, состоялась первая Божественная литургия новообразованного прихода. После службы Благочинный Гатчинского городского округа митрофорный протоиерей Владимир Феер зачитал указ о назначении настоятелем иерея Александра Асонова и провел первое собрание прихода. На данный момент приход объединяет два храма, храм Всех Святых и храм-часовню Иоанна Крестителя. Пасхальная служба 2015 года в храме всех Святых положила начало регулярным богослужениям в этом удивительном храме г. Гатчина.
В том числе благодаря помощи гатчинского ЗАО «Гамбль», потратившего на восстановление храма немалые средства.

Автор

Владимир Симаненок

Ветеран ВОВ, мемуарист, родился 22 апреля 1922 года в г. Красногвардейске, как в то время называлась Гатчина. Несмотря на то что Владимир Павлович был прикован к постели, он продолжал писать свои воспоминания. Ушёл 20 марта 2016года, не дождавшись своего «ленинского» дня рождения 22 апреля и любимого Дня Победы.